Неточные совпадения
Это были: очень высокий, сутуловатый мужчина с огромными руками, в коротком, не по росту, и старом пальто, с черными, наивными и вместе страшными глазами, и рябоватая миловидная
женщина, очень дурно и безвкусно
одетая.
Другая же дама, очень полная и багрово-красная, с пятнами, видная
женщина, и что-то уж очень пышно
одетая, с брошкой на груди величиной в чайное блюдечко, стояла в сторонке и чего-то ждала.
Тут есть большой дом, весь под распивочными и прочими съестно-выпивательными заведениями; из них поминутно выбегали
женщины,
одетые, как ходят «по соседству» — простоволосые и в одних платьях.
«Уж не немка ли здесь хозяйка?» — пришло ему на мысль; но хозяйкой оказалась русская,
женщина лет пятидесяти, опрятно
одетая, с благообразным умным лицом и степенною речью.
Спешат темнолицые рабочие, безоружные солдаты, какие-то растрепанные
женщины, — люди,
одетые почище, идут не так быстро, нередко проходят маленькие отряды солдат с ружьями, но без офицеров, тяжело двигаются грузовые автомобили, наполненные солдатами и рабочими.
— Революция направлена против безответственных, — вполголоса, но твердо говорил Иноков. Возразить ему Самгин не успел — подошел Макаров, сердито проворчал, что полиция во всех странах одинаково глупа, попросил папиросу. Элегантно
одетый, стройный, седовласый, он зажег спичку, подержал ее вверх огнем, как свечу, и, не закурив папиросу, погасил спичку, зажег другую, прислушиваясь к тихим голосам
женщин.
Больше половины слушателей —
женщины, должно быть, огородницы, прачки, а
одетые почище — мелкие торговки, прислуга без работы.
Но вот он привез внуков на рождественскую елку в это хваленое училище, и Клим увидал несколько десятков худеньких мальчиков,
одетых в полосатое, синее с белым, как одевают женщин-арестанток.
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы, студенты в белых кителях с золочеными пуговицами, студенты в мундирах, нарядные
женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно
одетые, качались старые люди с палочками в руках,
женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
На площади лениво толпились празднично
одетые обыватели;
женщины под зонтиками были похожи на грибы-мухоморы. Отовсюду вырывались, точно их выбрасывало, запасные, встряхивая котомками, они ошеломленно бежали все в одном направлении, туда, где пела и ухала медь военных труб.
Поздно вечером к нему явились люди, которых он встретил весьма любезно, полагая, что это — клиенты: рослая, краснощекая
женщина, с темными глазами на грубоватом лице,
одетая просто и солидно, а с нею — пожилой лысоватый человек, с остатками черных, жестких кудрей на остром черепе, угрюмый, в дымчатых очках, в измятом и грязном пальто из парусины.
Остаток вечера он провел в мыслях об этой
женщине, а когда они прерывались, память показывала темное, острое лицо Варвары, с плотно закрытыми глазами, с кривой улыбочкой на губах, — неплотно сомкнутые с правой стороны, они открывали три неприятно белых зуба, с золотой коронкой на резце. Показывала пустынный кусок кладбища,
одетый толстым слоем снега, кучи комьев рыжей земли, две неподвижные фигуры над могилой, только что зарытой.
Дома Лютова ждали гости:
женщина, которая посещала его на даче, и красивый, солидно
одетый блондин в очках, с небольшой бородкой.
«Вот, Клим, я в городе, который считается самым удивительным и веселым во всем мире. Да, он — удивительный. Красивый, величественный, веселый, — сказано о нем. Но мне тяжело. Когда весело жить — не делают пакостей. Только здесь понимаешь, до чего гнусно, когда из людей делают игрушки. Вчера мне показывали «Фоли-Бержер», это так же обязательно видеть, как могилу Наполеона. Это — венец веселья. Множество удивительно
одетых и совершенно раздетых
женщин, которые играют, которыми играют и…»
Он пророчески вглядывался в даль, и там, как в тумане, появлялся ему образ чувства, а с ним и
женщины,
одетой его цветом и сияющей его красками, образ такой простой, но светлый, чистый.
Весь этот день был днем постепенного разочарования для Обломова. Он провел его с теткой Ольги,
женщиной очень умной, приличной,
одетой всегда прекрасно, всегда в новом шелковом платье, которое сидит на ней отлично, всегда в таких изящных кружевных воротничках; чепец тоже со вкусом сделан, и ленты прибраны кокетливо к ее почти пятидесятилетнему, но еще свежему лицу. На цепочке висит золотой лорнет.
— Сделайте одолжение, — прибавила тотчас же довольно миловидная молоденькая
женщина, очень скромно
одетая, и, слегка поклонившись мне, тотчас же вышла. Это была жена его, и, кажется, по виду она тоже спорила, а ушла теперь кормить ребенка. Но в комнате оставались еще две дамы — одна очень небольшого роста, лет двадцати, в черном платьице и тоже не из дурных, а другая лет тридцати, сухая и востроглазая. Они сидели, очень слушали, но в разговор не вступали.
Нам попадалось особенно много пестро и нарядно
одетого народа, мужчин и
женщин, пеших, верхами и в фурах, все малайцев.
Он живо напомнил мне сцену из «Фенеллы»: такая же толпа мужчин и
женщин, пестро
одетых, да еще, вдобавок, были тут негры, монахи; все это покупает и продает.
Посетители были большей частью люди худо
одетые, даже оборванные, но были и приличные по внешнему виду и мужчины и
женщины.
За ним вошла немолодая
женщина, также
одетая в арестантский халат.
Вслед за ним вошла в коридор
женщина с измученным лицом и вьющимися седыми волосами,
одетая в кофту с рукавами, обшитыми галунами, и подпоясанную поясом с синим кантом.
Возле левой кровати на стуле помещалась
женщина, похожая на даму,
одетая в ситцевое платье.
По дороге навстречу нам шла
женщина,
одетая в белую юбку и белую кофту; грудь ее была открыта.
Публика — от учащейся молодежи до старых чиновников во фризовых шинелях и от расфранченных дам до бедно
одетых рабочих
женщин.
При мне, например, в Александровске всякий раз во время обедни переднюю половину церкви занимали чиновники и их семьи; затем следовал пестрый ряд солдаток, надзирательских жен и
женщин свободного состояния с детьми, затем надзиратели и солдаты, и уже позади всех у стены поселенцы,
одетые в городское платье, и каторжные писаря.
8 сентября, в праздник, я после обедни выходил из церкви с одним молодым чиновником, и как раз в это время несли на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных,
женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани,
одетый в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать в церкви священника.
— Бахарев сидит вторым от края; справа от него помещаются четыре
женщины и в конце их одна стоящая фигура мужеского рода; а слева сидит очень высокий и очень тонкий человек,
одетый совершенно так, как одеваются польские ксендзы: длинный черный сюртук до пят, черный двубортный жилет и черные панталоны, заправленные в голенища козловых сапожек, а по жилету часовой шнурок, сплетенный из русых женских волос.
Доктор взглянул наверх. Над лестницею, в светлой стеклянной галерее, стояла довольно миловидная молодая белокурая
женщина,
одетая в голубую холстинковую блузу. Перед нею на гвоздике висел форменный вицмундир, а в руках она держала тонкий широкий веник из зеленого клоповника.
Взад и вперед ходили попарно уже усталою, волочащеюся походкой голодные
женщины, слишком легко, нарядно и вычурно
одетые, сохраняя на лицах выражение беспечного веселья или надменной, обиженной неприступности.
А на Малой Ямской, которую посещают солдаты, мелкие воришки, ремесленники и вообще народ серый и где берут за время пятьдесят копеек и меньше, совсем уж грязно и скудно: пол в зале кривой, облупленный и занозистый, окна завешены красными кумачовыми кусками; спальни, точно стойла, разделены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а на кроватях, сверх сбитых сенников, валяются скомканные кое-как, рваные, темные от времени, пятнистые простыни и дырявые байковые одеяла; воздух кислый и чадный, с примесью алкогольных паров и запаха человеческих извержений;
женщины,
одетые в цветное ситцевое тряпье или в матросские костюмы, по большей части хриплы или гнусавы, с полупровалившимися носами, с лицами, хранящими следы вчерашних побоев и царапин и наивно раскрашенными при помощи послюненной красной коробочки от папирос.
Бабушка была старая, очень толстая
женщина,
одетая точно в такой шушун и так же повязанная платком, как наша нянька Агафья, а тетушка была точно в такой же кофте и юбке, как наша Параша.
Они сели оба. У Вихрова смутно мерцали перед глазами: какая-то серенькая комната, дама на картине, нюхающая цветок, огромное яйцо, привязанное на ленте под лампадой… Прежняя
женщина в это время принесла две свечи и поставила их на столик; вскоре за ней вошла еще другая
женщина, как видно, несколько поопрятнее
одетая; она вошла и села невдалеке от Павла. Он осмотрел ее тусклыми глазами… Она ему никакой не показалась.
Немного погодя отворилась дверь с подвальной лестницы в нижний этаж, и на ступеньках ее показалась, вероятно привлеченная криком, бедно
одетая средних лет
женщина, благообразной и скромной наружности.
Видеть
женщину хорошо
одетою кажется до такой степени натуральным, что вам, мужчинам, не приходит даже на мысль спросить себя, как создается эта обаятельная обстановка, cette masse de soies, de velours, de mousselines et de dentelles, qui rend la femme si seduisante, si desirable.
Тут было пять или шесть
женщин. Одна из них, по виду девочка лет четырнадцати,
одетая пажом, с ногами в розовом трико, сидела на коленях у Бек-Агамалова и играла шнурами его аксельбантов. Другая, крупная блондинка, в красной шелковой кофте и темной юбке, с большим красивым напудренным лицом и круглыми черными широкими бровями, подошла к Ромашову.
Около обиженного мальчика хлопотала какая-то
женщина, в головке и
одетая попроще других дам. По всем вероятиям, это была мать Оськи, потому что она не столько ублажала его, сколько старалась прекратить его всхлипыванья новыми толчками. Очевидно, она хотела этим угодить хозяевам, которые отнюдь не желали, чтоб Оська обижался невинными проказами их остроумных деточек. Обидчик между тем, пользуясь безнаказанностию, прохаживался по зале, гордо посматривая на всех.
— Ах, как я рада! — воскликнула Полина, и в ту же минуту в комнату проворно вошла прелестнейшая
женщина,
одетая с таким изяществом, что Калинович даже не воображал, что можно быть так
одетою.
Еще страннее было для нас то, что в ней было, при гостях и без гостей, две совершенно различные
женщины: одна, при гостях, молодая, здоровая и холодная красавица, пышно
одетая, не глупая, не умная, но веселая; другая, без гостей, была уже немолодая, изнуренная, тоскующая
женщина, неряшливая и скучающая, хотя и любящая.
У них, говорили они, не было никаких преступных, заранее обдуманных намерений. Была только мысль — во что бы то ни стало успеть прийти в лагери к восьми с половиною часам вечера и в срок явиться дежурному офицеру. Но разве виноваты они были в том, что на балконе чудесной новой дачи, построенной в пышном псевдорусском стиле, вдруг показались две очаровательные
женщины, по-летнему, легко и сквозно
одетые. Одна из них, знаменитая в Москве кафешантанная певица, крикнула...
При свете тусклой тоненькой свечки в железном подсвечнике я разглядел
женщину лет, может быть, тридцати, болезненно-худощавую,
одетую в темное старенькое ситцевое платье, с ничем не прикрытою длинною шеей и с жиденькими темными волосами, свернутыми на затылке в узелок, толщиной в кулачок двухлетнего ребенка.
Я видел потом, не веря глазам своим, что на эстраду вдруг откуда-то вскочила студентка (родственница Виргинского), с тем же своим свертком под мышкой, так же
одетая, такая же красная, такая же сытенькая, окруженная двумя-тремя
женщинами, двумя-тремя мужчинами, в сопровождении смертельного врага своего гимназиста.
Аггей Никитич подошел к аптекарю и едва только выговорил: «А позвольте вас спросить…», как из дверей в промежутке между шкафами, из коих на одном было написано narcotica [наркотическое (лат.).], а на другом — heroica [возбуждающее (лат.).], появилась молодая
женщина, нельзя сказать, чтобы очень красивая лицом, но зато необыкновенно стройная, с чрезвычайно ловкими и грациозными манерами, и
одетая совершенно по-домашнему.
— Как тебе не совестно это говорить? — перебил ее Аггей Никитич. — Что ж тут дурного, что молодая
женщина желает выезжать в свет и быть там прилично
одетою? Я тебе достану денег и принесу их завтра же.
В Перми, когда их сводили на берег, я пробирался по сходням баржи; мимо меня шли десятки серых человечков, гулко топая ногами, звякая кольцами кандалов, согнувшись под тяжестью котомок; шли
женщины и мужчины, старые и молодые, красивые и уродливые, но совсем такие же, как все люди, только иначе
одетые и обезображенные бритьем.
Вплоть до самого обеда он ходил за нею, точно жеребёнок за маткой, а в голове у него всё остановилось вокруг голого, только солнцем
одетого тела
женщины.
Странные мечты вызывало у Матвея её бледное лицо и тело, непроницаемо
одетое чёрной одеждой: ему казалось, что однажды
женщина сбросит с плеч своих всё тёмное и явится перед людьми прекрасная и чистая, как белая лебедь сказки, явится и, простирая людям крепкие руки, скажет голосом Василисы Премудрой...
Одетый в шелковую красную рубаху с косым воротом, в самом развратном виде, с стаканом пунша в одной руке, обнимал он другою рукою сидящую у него на коленях красивую
женщину; его полупьяные лакеи, дворовые и крестьянские бабы пели песни и плясали.
Две
женщины,
одетые в полинялые ситцевые сарафаны, походили на те монеты, которые вследствие долгого употребления утратили всякие следы своего чекана.
Мечтательно лучатся темные глаза
женщин, следя за детьми; всё ярче веселье и веселее взгляды; празднично
одетые девушки лукаво улыбаются парням; а в небе тают звезды. И откуда-то сверху — с крыши или из окна — звонко льется невидимый тенор...